Н.Ф.Золотницкий
«Цветы в легендах и преданиях»
Москва, 1913.


Цветок изгнанника рая Адама
и царственных невест  — МИРТА


  • Легенда о красавице Мирсине
  • Убранство миртовыми венками
  • В замке вероломной Альцины
  • Эликсир здоровья и красоты
  • Первая украшенная миртой невеста
  • Мирта  — спасительница Англии

Мирта  — это скромнейшее из растений, цветы которого почти не обращают на себя внимания и вся красота которого сосредоточена лишь в пахучих блестящих листьях,  — всегда пользовалась такой славой и любовью народов разных стран и времен, что ей могут позавидовать многие из красивейших и роскошнейших цветов.

Согласно одной древней арабской легенде, мирта разрослась на земле от душистой ветки того растения, которое унес с собою Адам из рая в день своего изгнания, чтобы перенести на нашу грешную землю хотя бы одно из тех дивных растений, которые украшали собой навсегда потерянный для человека сад блаженства; и потому мирта в древности служила обыкновенно символом надежды, этого отголоска райского счастья, который является на земле часто одним из величайших благ и утешений для страждущего человечества.

По другим сведениям, родиной ее является Персия, откуда она с незапамятных времен была перенесена в Египет, где изображение ее нередко можно встретить на памятниках времен фараонов в сценах, представляющих какие-нибудь торжественные шествия. В этих сценах обыкновенно все плачущие и идущие впереди шествия женщины несут в руках миртовые ветви.

У древних иудеев мирта считалась эмблемой мира. Еврейские законы предписывали убирать ее зеленью палатки во время семидневных празднеств в память исхода из Египта, когда всем иудеям приказывалось запасаться плодами добра (лимонами), пальмовыми ветвями и ветвями плакучей ивы. Такое соединение этих растений мистически должно было изображать единение божества с его творением, причем лимоны представляли самого Творца, пальмовая ветвь  — духовное начало, мирта  — небо со всем его звездным миром, а плакучая ива  — землю с ее многочисленными обитателями.

В миртовом кусте явился также Захарии и ангел, возвестивший восстановление царства Израильского, вследствие чего было предписано украшать ее ветвями в дни празднеств скинию1 и вообще употреблять их во время религиозных церковных церемоний. Кроме того, у иудеев существовал обычай украшать миртовыми венками покойников, который вначале был перенесен даже и к христианам, но потом отцами церкви воспрещен как нехристианский, а также обычай украшать ими головы невест, что, наоборот, сохранилось и по сих пор в некоторых странах, особенно в Германии.

Не меньшим уважением пользовалась мирта и у древних греков. По их верованию, это не простое произведение земли, но оно выросло лишь по воле и желанию богини мудрости Минервы как раскаяние и память о легкомысленно совершенном ею злодеянии.

Греческая легенда повествует следующее. «Среди многочисленных нимф, населявших окрестности леса Афин, особенно нравилась Минерве красавица Мирсина. Она постоянно любовалась ею, бесконечно баловала ее и не могла на нее надышаться. Но любовь одной женщины к другой часто встречает себе опасного соперника в самолюбии. Так случилось и тут: ловкая, изящная в своих движениях Мирсина победила богиню в быстроте бега и борьбе. Самолюбие было задето, вспыхнула зависть, и богиня, забыв все, убила Мирсину. Опомнившись, она ужаснулась от содеянного ею преступления и стала молить Зевса и других богов, чтобы они оставили ей хотя какое-нибудь воспоминание об ее дорогой, ненаглядной любимице. Боги сжалились, и из тела Мирсины выросло такое же изящное, как и она, деревцо  — мирта.

Увидев его, Минерва зарыдала и, обняв его руками, не хотела с ним более расставаться. Но напрасно она его обнимала, напрасно ласкала  — чудная мирта оставалась лишь бездушным зеленым памятником, лишь горьким воспоминанием о прелестном погубленном ею создании».

Вследствие этого, вероятно, мирта не играла никакой роли в ритуалах Минервы, и венки из мирты подносились этой богине только в редких случаях. Она была деревом, посвященным Венере, которая, как говорит одно сказание, выходя нагая из морских волн на остров Цитеру, укрылась от преследовавшего ее фавна за миртой.

По другому сказанию, венком из мирт была увенчана Венера в знаменитом споре о красоте и благодаря ему-то Парис, будто, даже и отдал ей яблоко. В воспоминание об этом приятном событии Венера сделала мирту своим любимым растением и называла себя нередко «Миртеа», что, однако, не мешало ей употреблять ветвь мирты как розгу, и она высекла ею, как говорят, Психею, когда та вздумала с ней сравняться в красоте.

В происходивших ежегодно в апреле празднествах в честь Венеры все участники, а также и все присутствующие молодые девушки и молодые люди увенчивались миртовыми венками. Миртовыми венками украшались в день свадьбы жених с невестой, причем эта мирта, по словам Катона, нашла у римлян особое название  — брачной мирты (Myrtus conjugalis).

Кроме празднеств Венеры мирта играла также большую роль и в Элевсинских2 торжествах в честь Цереры, Прозерпины и Вакха; и в той части, где соединяли празднество в честь Цереры с празднеством Вакха, заменяла собой даже составлявший принадлежность всех его торжеств плющ.

На шестой день этих празднеств Вакха мальчика, носившего имя Якха, несли на венке из мирт в храм Цереры, где его прославляли всю следующую ночь и воспевали в особом, составленном в его честь гимне. Здесь же в святилище Элевсинского храма несла миртовый венок на голове и Церера, и равно такими же венками были увенчаны и все принадлежавшие храму жрецы.

Затем мирта была посвящена также и спутнице Венеры  — Грации, статуи которой кроме розы и игральной кости (символов красоты и беззаботной юности) держали в руках еще и миртовую ветвь  — символ чувственной любви.

Наконец, немалую роль играли миртовые венки еще в Элевтериях  — играх в честь свободы, где ими были украшены во время процессии все колесницы, и в происходивших на острове Крите и в Коринфе празднествах  — Гелотиях в честь богини луны  — Европы, где с величайшей помпой несли миртовый венок, имевший около 7 сажен в поперечнике.

Мирта имела большое значение не только в религиозных ритуалах греков, но также и в общественной и домашней их жизни.

Так, высшие афинские чины носили миртовые венки в знак власти, с миртовыми же венками в руках являлись и желавшие возбудить к себе сочувствие просители; миртой украшались победители на Истмийских играх3 и миртовыми же венками убирали статуи павших героев, желая показать, что они не забыты народом. Миртой убирали дома, где проходила свадьба; убирали гостей, в честь которых устраивалось какое-нибудь празднество; и ею же увенчивали статуи богов, если хотели прибегнуть к их помощи. Так, до нас дошел рассказ, что пелопонесский житель Тантал, желая добиться, чтобы Гипподамия, дочь Энома, вышла за него замуж, велел покрыть миртами всю статую Венеры Лемносской.

Но особенно оригинален был обычай надевать миртовый венок каждый раз на того, кто хотел декламировать стихи Эсхила или Симонида, чем, конечно, древние греки хотели выразить особенное почтение к этим поэтам, и обвивать миртой лиру, когда кто-либо хотел спеть какую-нибудь импровизацию.

Миртовый венок носил у греков нередко название «наукратида». О происхождении этого названия рассказывают следующее.

Однажды купец по имени Герострат из города Наукратида возвращался к себе домой с острова Кипра, везя приобретенную им там священную статую Венеры. Вдруг поднялась близ берегов Египта такая страшная буря, что с минуты на минуту ждали гибели корабля. В ужасе собрался весь экипаж вокруг статуи богини и молил ее о спасении. И вот, сжалившись, Венера приказала миртовым кустам обрасти вокруг корабля. Мирты выросли, защитили от напора волн корабль, и весь экипаж и пассажиры были спасены.

Добравшись до родной гавани, весь экипаж в благодарность свил себе венки из мирты, а Герострат в торжественной процессии перенес статую-мирту в храм богини и принес ей благодарственную жертву. Затем устроил всем гостям роскошный пир, на котором плел венки из чудодейственной мирты и передавал их присутствующим как спасительный талисман. С этих-то пор, как говорят, миртовый венок и стал носить название «наукратида».

Другим оригинальным древним сказанием, связанным с миртой, является рассказ о смерти Федры  — супруги Тезея.

Невдалеке от города Тразена, говорит это предание, находится громадная мирта, под которую в продолжение нескольких лет садилась погруженная в тяжелые грустные мысли вероломная Федра каждый раз, как любимый ею пасынок Ипполит отправлялся на своей блестящей колеснице в сопровождении целой своры псов на охоту. Изнывая от любви к нему, несчастная прокалывала в нетерпении листья мирты своими, служившими ей для прически, золотыми шпильками и, в конце концов, на этой же мирте и повесилась. Следы уколов шпилек Федры, заканчивает предание, можно видеть и до сих пор, если посмотреть листья на свет.

Добавим только, что имеющие вид уколов точки  — вовсе не следы каких-либо уколов, а маленькие железки, содержащие в себе то эфирное масло, благодаря которому листья мирты и обладают свойственным им приятным запахом. На месте трагической смерти Федры был воздвигнут храм в честь Венеры.

Любопытно также одно средневековое предание о превращении в такое дерево одного мавританского рыцаря.

Рыцарь этот по имени Роджеро, причалив на корабле к неизвестным ему берегам, привязал своего коня к миртовому дереву, а сам утолял жажду у текшего в какой-то сад источника.

Затем, положив возле себя шлем, щит и оружие, он прилег было отдохнуть, как вдруг доносившийся из дерева, к которому он привязал коня, голос сказал ему: «Разве я не достаточно страдаю, что должен выносить еще подобную грубость?»

Рыцарь, поспешив отвязать коня, спросил: «Кто Вы такой? Дерево или смертный? Прошу извинения за мою невольную ошибку и потому постараюсь, лишь бы ее изгладить, исполнить все, что Вы ни пожелаете».

Тогда дерево, выпустив из коры несколько смолистых капель, как слезы, сказало: «Я Астольфо, паладин Франции, являвшийся в свое время одним из храбрейших и отважнейших рыцарей. Возвращаясь с Востока с несколькими товарищами, я достиг замка страшной Альцины. Она прельстила меня своей красотой, и я последовал за ней в ее островное жилище. Там я провел с ней много счастливых дней, пока не наскучил ей, как это было и со всеми теми, кто ею увлекался, а тогда, чтобы избавиться от меня, она превратила меня в мирту. Многих других постигла такая же участь, и здесь перед Вами находится немало людей, превращенных в кедры, оливы и пальмы. Некоторые из них превращены в источники, в скалы, а некоторые  — и в животных. Берегитесь подвергнуться такой же участи!»

Но Роджеро мало обратил внимания на это предупреждение. Он также свиделся с прелестной Альциной и, пораженный ее красотой, позволил увести себя в ее замок со стенами из золота и колоннами из алмазов. Прожил с ней весело много дней, потом надоел ей и был превращен в мирту. Но так как он обладал знанием белой магии, которая была сильнее черной, то не только освободил себя, но и отомстил Альцине за ее вероломство, освободив и всех остальных превращенных ею во что-нибудь товарищей.

Служа главным образом символом любви, мирта была, однако, у греков и символом мрачной посмертной жизни.

Древние, как известно, поместив похищенную Плутоном дочь Цереры Прозерпину в его мрачное царство теней, украсили это царство зеленой растительностью. И мирта здесь играла первенствующую роль, образуя те таинственные ходы и кущи, где блуждали неутешные, которых какая-либо невыносимая страсть заставляла раньше времени покончить с жизнью на земле. Вергилий так описывает эти аллеи вздохов:

«Недалеко оттуда ты видишь печальные поля.
Это места, где раздаются громкие вздохи влюбленных,
Которых неумолимая стрела Амура
Насильно превратила в блуждающие тени.
Здесь бродят они по таинственно скрытым тропам,
Поросшим густым миртовым лесом…»

Сверх того, так как Венера, в качестве Венеры-Либитины и Афродиты-Епитимбии, являлась, с одной стороны, богиней смерти, которая, вызывая все к жизни, в то же время влекла все в мрачную бездну преисподней, чтобы снова все возродить, а с другой  — охранительницей могил и смертных останков, то мирта считалась также растением смерти и украшала собой у древних греков могилы. Особенно же усердно обсаживали ею могилы дорогих покойников, веря, что она будет сопутствовать им и в царстве теней. Вера в эту связь была так велика, что в трагедии Еврипида «Электра» мы видим: всякий, кто хотел служить свидетелем на суде против умершего, должен был предварительно отправиться на его могилу и возложить миртовую ветвь в знак того, что он будет говорить на суде лишь одну правду.

От древних греков культ мирты перешел и к древним римлянам.

Эрато, муза эротической поэзии, носила миртовый венок. Таким же венком была украшена и голова бога брака  — Гименея, которого всегда изображали в виде прелестного юноши с зажженным факелом в руке. Однако на алтарь покровительницы женщин  — Bona Dea (добрая богиня), при служении которой не должен был присутствовать ни один мужчина, возлагать мирту было строго воспрещено, так как растение это, по мнению римлян, представляло собою напоминание о чувственном наслаждении, представителями которого являлись Амур и Венера. Полагали, что и сама мирта обладает возбуждающим началом, вследствие чего она будто бы и была даже посвящена этим божествам.

По этой же причине римские подруги веселья  — гетеры увенчивали 2 апреля, в день празднования весеннего праздника Венеры-Эрицины, статую ее миртами и розами, моля ее даровать им искусство нравиться.

Не пропускали этого месяца также и благородные римлянки. Выкупавшись в апреле под миртовыми деревьями и украсив себя их ветвями, они шли принести жертву Венере, моля ее сохранить им подольше молодость и красоту.

Обычай, подобный этому, сохранился до сих пор в Италии, где теперь женщины, подливая в ванны миртовую эссенцию, убеждены, что она наделит их красотой и девственной свежестью. Говорят, что такими ваннами не пренебрегают там даже и мужчины.

Скажем кстати, что даже эта миртовая вода, известная под названием ангельской, находится в таком употреблении в Италии и Греции, что без нее не может обойтись в этих странах ни одна знатная дама. Кроме того, из всех частей растения добывается летучее масло, которое употреблялось в древности как раздражающее кожу средство, а из сока раздавленных миртовых плодов со спиртом получается маслянистая жидкость, которая считается у великих искусниц нравиться средством, сообщающим красоту и свежесть коже.

В дополнение к этому косметическому значению мирты прибавим, что она в древности имела еще и некоторое медицинское значение.

Так, винный настой упомянутых плодов считался эликсиром здоровья, бодрости, им лечились обыкновенно в надежде на восстановление сил и возвращение здоровья раненые воины. Кроме того, молодые, нераспустившиеся еще ароматичные бутоны ее цветов употреблялись древними в особом приготовлении в качестве подкрепляющего желудок средства. Да и теперь семена ее употребляются еще в Тоскане вместо корицы, с которой они имеют некоторое сходство по вкусу.

Здесь же находитси в большом употреблении и винный настой ветвей и плодов мирты, носящий название «myrtiducum», аромат которого тосканцам особенно нравится. Наконец, миртовые плоды растущей в Вест-Индии Myrtus pinatis употребляются еще и в Англии, где они носят название Амомова семени (Semen Amomi), или просто английской пряности. По вкусу они очень похожи на перец.

Храм Венеры-Эрицины в Риме находился внутри цирка, недалеко от Авентинского холма, и был весь окружен миртовыми кустами и деревьями, вследствие чего Венера эта носила даже название «Мирции». Другое ее прозвище было Venus cloacina  — Венера-очистительница, так как полагали, что мирта обладает очищающей силой, и потому, когда кончилась борьба за похищение сабинянок4, то римляне и сабиняне, положив оружие, очистились (на том самом месте, где впоследствии была воздвигнута сейчас упомянутая статуя Венеры) куревом из зажженных ветвей мирты.

Но мирта у римлян имела не только значение увенчивающего красоту талисмана, а играла немаловажную роль еще и в общественной жизни.

Ромул, как известно, по возведении его в божество получил название Квирина  — от сабинского слова «квирин»  — копье (в переносном значении  — воин), и ему воздвигнут был храм. Но со временем храм этот превратился в развалины и оставался в таком виде до 306 года до н. э., когда наконец консул Луний Папирий Курсор восстановил его. Тогда на нем были помещены первые в Риме солнечные часы, а перед ними посажены два миртовых дерева, из которых одно должно было изображать патрициев, а другое  — плебеев.

Посаженные близ такого высокочтимого храма, деревья эти сделались для римлян священными. Они стали видеть в них что-то вдохновенное, божественное и твердо верили, что по ним можно всегда судить о перевесе той или другой партии. «Если,  — говорили они,  — патриции берут верх над плебеями, то их дерево растет роскошно, а дерево плебеев чахнет, а если плебеи побеждают, то их дерево разрастается, а патрицианское гибнет». Насколько подтверждалась их вера, не знаем, но говорят, что они с суеверным страхом и трепетом следили за их развитием.

Немалую роль играла мирта и в римских триумфах. Сплетенным из нее венком увенчивали римляне героев за гражданские доблести или за войну без пролития крови. Венок этот назывался «corona ovalis», от слова ovus  — овца, так как при возложении его обыкновенно приносили богам в жертву овцу.

Первым получившим такую награду был консул Постум Тубертус, победивший сабинян; но когда такой же венок поднесли М. Крассу по возвращении его из победоносного похода, то он отклонил его, и сенат, находя, что он прав, присудил ему лавровый венок  — как награду за воинские подвиги.

Мы уже говорили о том, что у древних иудеев и греков существовал обычай украшать миртой жениха и невесту. Обычай этот сохранился у потомков древних греков, новогреков, и до сих пор, у них теперь мирта то и дело заменяет собой обычный в этом случае в наше время флердоранж5.

От них же, вероятно, перешел он и в Германию. Время его появления здесь вполне достоверно не известно, в печатных источниках до XVII века о нем совсем не упоминается, хотя в некоторых книгах, как, например, в книге Комариуса «О брачных венцах», изданной в Магдебурге в 1583 году, подробно перечисляются все цветы, какие могут быть употребляемы при венчании, а в книге Санта-Кли, изданной в 1672 году, приводятся даже с указанием символического значения каждого из них. В числе их указываются гиацинт, царский скипетр6, роза, фиалка, ландыш, незабудка, маргаритка, амарант и другие, упоминается также о розмарине как о цветке для венков покойников, а о мирте  — ни слова.

С другой стороны, существует указание, что мирта употреблялась в качестве венчального украшения значительно раньше XVII столетия. Так, на вуалях невест XV и XVI столетий, на которых делались обыкновенно комеморативные7 надписи и которые хранятся в древних фамилиях как драгоценное наследие предков, можно видеть затканные надписи, окруженные венками из мирт. Сверх того, существует даже предание, что первой носившей миртовый венок при венчании (1583 год) была дочь Якова Фуггера, известного средневекового миллионера. Следовательно, приблизительно этот год и надо считать началом обычая украшать миртовыми венками невест в Германии.

Всеобщее, однако, употребление мирт в качестве венчального цветка произошло гораздо позже, и введение этого обычая шло, по-видимому, снизу вверх, так как от торговых людей, каким являлся Фуггер, он перешел сначала в дворянские, а затем уже и в княжеские семьи.

Насколько, однако, редко было еще это употребление даже и в XVIII столетии, ясно видно уже из того, что когда в 1760 году дочь городского старшины города Гальберштадта имела на голове в день венчания небольшой, с десертную тарелку, миртовый венок, то это считалось как нечто особенно благородное, аристократическое, и об этом оповестили даже в печати. Венок хранится в этой семье и до сих пор. Он был сделан из искусственных миртовых веток, выписанных из Парижа.

Что касается до вопроса, каким образом зародилcя этот обычай в Германии, то, по-видимому, он перешел сюда из Греции и с Востока, так как появился прежде всего в городах Нюренберге и Аугсбурге, имевших, как известно, в средние века главные сношения с этими странами.

Обычай украшать невест миртовым венком сохранился в Германии и до наших дней, так что цветы эти предпочитают там употребляющемуся у нас и во Франции с этой целью флердоранжу. Теперь из уважения к древнему обычаю такими венками украшаются там даже и великокняжеские невесты, причем в некоторых местностях, как, например, в Бремене, каждая свадьба сопровождается даже особым миртовым праздником.

Из других государств мирта играет роль в свадьбах во Франции, и притом главным образом в деревенских свадьбах, где ею, впрочем, не всегда украшают голову невесты, а несут больше просто как атрибут празднества в виде растения в горшке во время шествия, отправляющегося для подписи брачного договора к мэру (городскому голове или старосте), и в Англии, где миртовые венки и букеты в большом употреблении при бракосочетании высокопоставленных лиц, особенно же особ королевского дома.

При английском дворе свадебный этот обычай был введен, как говорят, покойной королевой Викторией, которая собственноручно посадила у себя в садах Осборна крошечную миртовую ветку, взятую из свадебного букета своей дочери, покойной германской императрицы Фридрих. Веточка эта принялась, и когда разрослась в деревцо, Виктория никогда не пропускала случая, чтобы не вложить хотя бы одну сорванную с нее ветку в подвенечный букет своих дочерей и внучек.

С тех пор этот обычай укоренился, и теперь в состав букета каждой невесты английского королевского дома обязательно входит миртовая ветка с этого дерева.

Большой любительницей мирты была также знаменитая французская драматическая актриса Рашель.

Еще будучи бедной евреечкой и живя в чердачном помещении улицы Тампль в Париже, она тщательно ухаживала, как она пишет в своих записках, за маленькой мирточкой, которая, как ей казалось, должна была принести ей счастье.

И счастье ей действительно улыбнулось; из безвестной маленькой актрисы она сделалась всемирной знаменитостью.

Но и будучи окружена уже ореолом славы, она продолжала любить и лелеять это растение, крупные кусты и даже деревца которого всегда украшали все комнаты ее роскошного помещения и особенно ее будуар.

Заметим кстати, что любя влажный климат, мирта так прижилась в Англии, что теперь ее можно счесть за туземное растение, а между тем до конца XVI столетия ее здесь еще не было. Говорят, что первое миртовое деревце было привезено сюда в 1586 году сэром Вальтером Ралей и Френсисом Керью из Испании, где они жили долгое время в качестве представителей Англии. Эти же вельможи первыми известили английское правительство о формировании великой испанской армады и предупредили его о грозящей Англии опасности; так что с введением в Англию мирты связано, можно сказать, избавление отечества от угрожавшей ему беды.

Деревцо это было посажено в Беддингтоне, в графстве Сюррей, и существовало еще в 1724 году, так что, следовательно, достигало 156-летнего возраста. В это время оно имело 18 футов8 вышины и крону, занимавшую около 45 футов. Теперь оно больше уже не существует и погибло, по всей вероятности, в суровую зиму 1740 года, когда, как сообщает хроника, померзло большинство экзотических деревьев в парке Керью в Беддингтоне (между прочим, и одновременно с миртой посаженное там первое апельсинное дерево).

Но такой величины миртовые деревья в Англии не редкость; и в настоящее время немало можно их видеть в Девоншире, в Уортинге, в Бредуотере и особенно на острове Уайте, где они встречаются почти в каждом саду. Во многих местах они покрываются даже массой цветов.

Уважение к мирте сохранилось и в Новой Греции; и здесь, а особенно на острове Крите существует даже поверье, что никогда не следует проходить мимо миртового куста, не сорвав с него хотя бы маленькой веточки, если до старости хочешь сохранить юношескую бодрость и свежесть сил.

Там сложилась даже песня:

«Кто мимо мирты проходит,
Не сорвав с нее душистой ветви,
Тот  — будь он герой, будь муж во цвете лет  —
Будет лишь старцем немощным».

Такая же вера в бодрящее действие мирты сохранилась и в Италии, где на масленицу в некоторых городах, например в Тоскане, все юноши и молодые девушки украшаются венками из мирты в знак того, что они полны сил и молодости. По этой же причине и римские паломники, отправляясь в долгое путешествие, запасаются всегда кольцом из мирт, которое, по их мнению, придает им сил благополучно совершить путешествие.

Но, с другой стороны, виденные во сне миртовые листья считались даже уже в средние века предвестником какой-нибудь неприятности. «Если ты бедный служащий человек,  — говорит про это сонник того времени,  — то знай, что ты места лишишься, если же богатый  — то предстоит тебе горе великое».


1 Скиния (греч.  — шалаш, шатер)  —древнееврейский переносный, походный храм; считается прообразом христианской церкви.

2 Элевсинии  — аграрные празднества, центром которых был город Элевсин (близ Афин). Произрастание плодов казалось великой тайной, которую Церера (Деметра) открывает лишь избранным.

3 Истмийские игры, или Истмии,  —праздники в честь Посейдона, отмечавшиеся раз в 2 года в Истме (Коринфский перешеек), где находился храм истмийского Посейдона.

4 Похищение сабинянок  — известная сцена из римской мифологии. Когда один из основателей Рима, Ромул, убивший своего брата-близнеца Рема, стал римским царем и устроил праздник, он пригласил на него соседей  — сабинян. Во время праздника римские юноши стали похищать девушек-сабинянок, что послужило поводом для начала войны между римлянами и сабинянами.

5 Флердоранж, буквально  — «цветы апельсина», веточки цветущих цитрусовых деревьев, которыми украшали невесту, из них же составляли ее букет.

6 Царский скипетр , или коровяк,  — крупное травянистое растение из сем. норичниковых.

7 Комеморативный  — памятный.

8 Фут  — 30.48 см.



Предыдущий раздел

Оглавление

Следующий раздел

[На главную страницу]

[Гостевая книга]



Hosted by uCoz